Галя МАРКЕЛОВА: Из сокровенного пространства (31. 8. 2006)
С 30 августа в арт–галерее «Ракурс» (Пушкинская, 22) открыта выставка с двойным названием «Альбом дяди Теди» и «Ателье – чёрно-белые темперы из сокровенного пространства» художника из Чехии Михаила Щиголя. Режим работы: 12,00–18,00 ежедневно, кроме воскресенья.
У картин Михаила Щиголя есть одно свойство – они запоминаются, остаются в памяти помимо нашей воли даже тогда, когда забыто основное событие, при котором ты знакомился с ними, когда забыто первое впечатление. Узнаваемы и те работы, которых ты раньше не видел: понимаешь, что всё увиденное тобой принадлежит руке одного мастера. Что же такого в творчестве Михаила Щиголя, что захватывает память, включая сознание и тот механизм, который втягивает в сопереживание с «лирическим героем» его произведений?
Я нарочно использовала термин из обихода литературоведов. Не только у меня возник ряд литературных ассоциаций. Тут и Кафка с его беззащитным героем (цикл «Угощение на вернисаже»), тем более что автор сейчас живёт в Чехии; и Пруст («Прогулка со слоном», «Альбом дяди Теди»), с его возвращением к себе, к анализу пережитого; и сарказм Хармса («Танец с музой»)... Тем не менее, литературщины в произведениях Щиголя нет. Душа художника воспитана европейской культурой, и все коллизии, которые преподносит жизнь, он видит в тонких планах «окультуренных» переживаний. Художник всё-таки дитя двадцатого века с его обвалом информации.
Манера его живописи кажется безыскусной, ему важнее донести до зрителя те ощущения из сокровенного пространства, которые в данный момент тревожат душу, чем строить своё произведение в соответствии с требованием какого-либо художественного направления. Однако перед нами весьма искушённый мастер с прекрасным цветовидением. Даже его чёрно-белый темперы ощущаются цветными. Мастер, хорошо знакомый с современными направлениями, – об этом свидетельствуют и прорисовки отдельных фрагментов, и нарочито оставляемые незаписанными места. Трудно после Марка Шагала создавать в неопримитивистской манере, в манере волшебного сказочного полёта, в полной свободе и любви. Но у Михаила Щиголя есть своя тема, которая обусловливает манеру его письма, делая её такой узнаваемой. Тема эта – хроники сокровенного пространства. И бесконечное доверие к зрителю.
С 30 августа в арт–галерее «Ракурс» (Пушкинская, 22) открыта выставка с двойным названием «Альбом дяди Теди» и «Ателье – чёрно-белые темперы из сокровенного пространства» художника из Чехии Михаила Щиголя. Режим работы: 12,00–18,00 ежедневно, кроме воскресенья.
У картин Михаила Щиголя есть одно свойство – они запоминаются, остаются в памяти помимо нашей воли даже тогда, когда забыто основное событие, при котором ты знакомился с ними, когда забыто первое впечатление. Узнаваемы и те работы, которых ты раньше не видел: понимаешь, что всё увиденное тобой принадлежит руке одного мастера. Что же такого в творчестве Михаила Щиголя, что захватывает память, включая сознание и тот механизм, который втягивает в сопереживание с «лирическим героем» его произведений?
Я нарочно использовала термин из обихода литературоведов. Не только у меня возник ряд литературных ассоциаций. Тут и Кафка с его беззащитным героем (цикл «Угощение на вернисаже»), тем более что автор сейчас живёт в Чехии; и Пруст («Прогулка со слоном», «Альбом дяди Теди»), с его возвращением к себе, к анализу пережитого; и сарказм Хармса («Танец с музой»)... Тем не менее, литературщины в произведениях Щиголя нет. Душа художника воспитана европейской культурой, и все коллизии, которые преподносит жизнь, он видит в тонких планах «окультуренных» переживаний. Художник всё-таки дитя двадцатого века с его обвалом информации.
Манера его живописи кажется безыскусной, ему важнее донести до зрителя те ощущения из сокровенного пространства, которые в данный момент тревожат душу, чем строить своё произведение в соответствии с требованием какого-либо художественного направления. Однако перед нами весьма искушённый мастер с прекрасным цветовидением. Даже его чёрно-белый темперы ощущаются цветными. Мастер, хорошо знакомый с современными направлениями, – об этом свидетельствуют и прорисовки отдельных фрагментов, и нарочито оставляемые незаписанными места. Трудно после Марка Шагала создавать в неопримитивистской манере, в манере волшебного сказочного полёта, в полной свободе и любви. Но у Михаила Щиголя есть своя тема, которая обусловливает манеру его письма, делая её такой узнаваемой. Тема эта – хроники сокровенного пространства. И бесконечное доверие к зрителю.