Виктор РОХЛИН: СУДЬБА (1998)
Михаил Щиголь считает себя «баловнем судьбы». Так ли это, дорогой читатель, судить вам. Я могу лишь попытаться передать то, что узнал об этом человеке и художнике.
Рисовать он любил с детства. Трехлетним малышом, сидя на коленях у близкого родственника, художника Теодора Шарнопольского, выводил на листе первые каракули... Дядя брал у него карандаш – два-три штриха и на листе возникал клоун с собачкой. Это было чудом, а дядя кричал: «Посмотрите, что Миша нарисовал!» Было это после войны, в Одессе, куда семья каждый год привозила детей на летний отдых. Родители мальчика, вернее, мальчиков, их было два брата-близнеца, были родом из Одессы, но после эвакуации поселились в Киеве, по месту работы отца.
Получив образование в столице Украины, Михаил Щиголь работал архитектором, входил в десятку ведущих зодчих города. Заниматься рисование он не мог по двум причинам. Его творчество не вписывалось в систему социалистического реализма, следовательно, принести хлеб насущный не могло, а надо было кормить семью.
В 1990 году, оставшись один с больным сыном, он добился разрешения на выезд в Чехословакию, с целью лечения ребенка.
Здесь он получил возможность рисовать. За восемь лет прошли тридцать две персональных выставки художника в Словакии, Чехии, Австрии, Германии.
Его работы украшают дом президента Вацлава Гавела. Он стал признанным и почитаемым художником. В Словакии, в Меджилагорце родился один из «королей» поп-арта Энди Уорхола (его музей в Америке находится в Питсбурге. Это художник, создавший серию портретов Мэрилин Монро и стоявший у истоков победы дизайна водки «Абсолют» во всем мире). Когда открывали огромный дом-музей своему земляку, выходцу из Западной Украины Энди Уорхолу – первую выставку в демонстрационном зале предложили подобрать из картин Михаила Щиголя.
Художник считает это «подарком судьбы», но, на самом деле, называется все по-другому: дань таланту.
Сейчас он в Нью-Йорке, на встрече с Михаилом Шемякиным, выставку работ которого он намеревается провести в Праге.
Какими ветрами занесло художника в Чикаго? С этого вопроса я начал свой разговор с ним, встретившись в уютной галерее Сони и Леонида Осенних, что в Skokie на 5027 Warren Street.
Прежде всего, свою небольшую выставку в Skokie Михаил Щиголь тоже относит к разряду «подарков судьбы». Леонид и Соня Осенние постепенно превращают свою галерею в место экспозиции произведений европейских художников. Посмотрев работы мастера, они организовали презентацию, на которой за три дня побывало более ста любителей живописи. Но все это не было заранее спланированным мероприятием. В Чикаго живет дочь Теодора Шарнопольского – Катя. После смерти дяди Теда Катя подарила Михаилу пять пляжных набросков, эскизов. Прошли годы... И вот художник, упаковав десять огромных картин, летит к Кате, считая, что должен «дать отчет» людям, поверившим в него. «Одесская серия». В альбоме художника помещены рядом наброски, давшие «толчок подсознания», и их реальное воплощение на холсте.
Признаюсь, при первом взгляде на работы они вызывают странное ощущение... Есть в них какая-то «детскость», непонятность происходящего, написанного маслом и гуашью.
В этом необычность творчества Михаила Щиголя. Оно очень интимно, но интимный опыт становится универсальным, а социальную суть происходящего каждый должен определить для себя сам.
Попробую расшифровать эти несколько искусствоведческие положения. Все мы помним экскурсоводов в Третьяковке или Эрмитаже, замененных на Западе, скажем, в Лувре, персональными автокомментаторами на соответствующем языке. Они обрисовывали историческую эпоху, социальную сферу, в которой зарождалось то или иное творение. В сочетании со зрительским восприятием это создавало определенное субъективное отношение к тому или иному произведению искусства. В данном случае я находился в наиболее выгодном положении. Сам художник, внешне и манерой речи очень похожий на Иннокентия Михайловича Смоктуновского, рассказывал о своих картинах.
Через всю «Одесскую серию» проходят два мальчика, братья-близнецы, которых родители каждое лето привозят к морю Один – старший, как может быть старшим близнец, на час, на несколько минут... Но он лидер, он – энергичный, это маленький человек действия. Второй, сам художник, ведомый, впечатлительный, все время оглядывающийся, размышляющий. Дети, со своим внутренним миром, со своим восприятием окружающего, между морем и солнцем... А вокруг них жизнь взрослых, очень далекая от детских ощущений.
Манера художника Михаила Щиголя и состоит в том, что детство подано в золотисто-синих красках моря и солнца, а взрослый мир как бы прорисован по нему черным, карикатурным штрихом. Кажется. на первый взгляд, что кто-то похулиганил и испортил красивую картину, пририсовав лежащих и сидящих на пляже. Но это лишь на первый взгляд. За всем – глубокий философский смысл остановлюсь поподробнее на нескольких сюжетах. Два мальчика на берегу Черного, синего-синего моря... На волнах белый бумажный кораблик – символ мечты, «гриновские алые паруса» путешествий, моря, будущего... А на заднем плане – реальность: грузовой пароход, с клубами черного дыма из трубы... Завершает картину подпись, срисованная с пляжных фото тех лет – «Одесса 1953 г.». Эта деталь – фрагмент, относящий действие к прошлому (картина написана в 1997 году).
Другая работа. Мальчики на пляже строят «воздушные замки» из золотистого песка... Рядом два человека. Один – большой, толстый, с сигаретой в зубах. Второй – тонкий, аскетичный – абстинент (некурящий)... Мы словно видим застывший в глазах ребенка вопрос: «Правда ли, что курить вредно?!»
Помните, как все мы считали волны? Самая большая – девятый вал... Как он огромен, когда тебе всего пять...
Одна из картин связана с трагедией. На раме окна, словно вырезанная ножичком, дата рождения мальчиков – 26 августа 1945 года. В этот день утонула сестра Дора, которая была старше на шесть лет. Она поехала с возлюбленным кататься на лодке. Оба не вернулись...
На следующем полотне мальчики, свесившись через борт лодки, вглядываются в морскую пучину. Что рисует их воображение...
Почему на 13-й Фонтана, где обычно купаются Миша и Витя, где чистое море и такие гладкие валуны, народа всегда немного? А в Аркадии, где сплошной бетон и нелепые белые статуи – «яблоку негде упасть»?! Но и их тянет к людям. И вот в матросских костюмчиках они гуляют по Аркадии, ведя на веревочке, нет, не лошадку, не машинку, а слона. Этот слон связан с образом Джавахарлала Неру, подарившего Советскому Союзу экзотическое животное.
Южное солнце. Кажется, им «залит весь мир» в воображении детей. Но взрослые курортники этого не замечают. Они «режутся в дурака двое на двое»... Мальчишки юга загорают и становятся «шоколадными» сами по себе. Им не понять усилий взрослых, «мучающих» себя на солнце, чтобы, приехав в больший холодные города, похвастаться дня три темнокоричневой кожей...
Такова «Одесская серия» маэстро Михаила Щиголя, умение «видеть там», где для других все кажется простым и прозаичным. В этом искусство большого мастера.
Просматривая альбом, прекрасно изданный в Праге, мы видим сотни картин. Они посвящены разным темам. Знакомство с ними, я надеюсь, дело будущего. А пока спасибо за искусство, за Одессу нашего детства.
Михаил Щиголь считает себя «баловнем судьбы». Так ли это, дорогой читатель, судить вам. Я могу лишь попытаться передать то, что узнал об этом человеке и художнике.
Рисовать он любил с детства. Трехлетним малышом, сидя на коленях у близкого родственника, художника Теодора Шарнопольского, выводил на листе первые каракули... Дядя брал у него карандаш – два-три штриха и на листе возникал клоун с собачкой. Это было чудом, а дядя кричал: «Посмотрите, что Миша нарисовал!» Было это после войны, в Одессе, куда семья каждый год привозила детей на летний отдых. Родители мальчика, вернее, мальчиков, их было два брата-близнеца, были родом из Одессы, но после эвакуации поселились в Киеве, по месту работы отца.
Получив образование в столице Украины, Михаил Щиголь работал архитектором, входил в десятку ведущих зодчих города. Заниматься рисование он не мог по двум причинам. Его творчество не вписывалось в систему социалистического реализма, следовательно, принести хлеб насущный не могло, а надо было кормить семью.
В 1990 году, оставшись один с больным сыном, он добился разрешения на выезд в Чехословакию, с целью лечения ребенка.
Здесь он получил возможность рисовать. За восемь лет прошли тридцать две персональных выставки художника в Словакии, Чехии, Австрии, Германии.
Его работы украшают дом президента Вацлава Гавела. Он стал признанным и почитаемым художником. В Словакии, в Меджилагорце родился один из «королей» поп-арта Энди Уорхола (его музей в Америке находится в Питсбурге. Это художник, создавший серию портретов Мэрилин Монро и стоявший у истоков победы дизайна водки «Абсолют» во всем мире). Когда открывали огромный дом-музей своему земляку, выходцу из Западной Украины Энди Уорхолу – первую выставку в демонстрационном зале предложили подобрать из картин Михаила Щиголя.
Художник считает это «подарком судьбы», но, на самом деле, называется все по-другому: дань таланту.
Сейчас он в Нью-Йорке, на встрече с Михаилом Шемякиным, выставку работ которого он намеревается провести в Праге.
Какими ветрами занесло художника в Чикаго? С этого вопроса я начал свой разговор с ним, встретившись в уютной галерее Сони и Леонида Осенних, что в Skokie на 5027 Warren Street.
Прежде всего, свою небольшую выставку в Skokie Михаил Щиголь тоже относит к разряду «подарков судьбы». Леонид и Соня Осенние постепенно превращают свою галерею в место экспозиции произведений европейских художников. Посмотрев работы мастера, они организовали презентацию, на которой за три дня побывало более ста любителей живописи. Но все это не было заранее спланированным мероприятием. В Чикаго живет дочь Теодора Шарнопольского – Катя. После смерти дяди Теда Катя подарила Михаилу пять пляжных набросков, эскизов. Прошли годы... И вот художник, упаковав десять огромных картин, летит к Кате, считая, что должен «дать отчет» людям, поверившим в него. «Одесская серия». В альбоме художника помещены рядом наброски, давшие «толчок подсознания», и их реальное воплощение на холсте.
Признаюсь, при первом взгляде на работы они вызывают странное ощущение... Есть в них какая-то «детскость», непонятность происходящего, написанного маслом и гуашью.
В этом необычность творчества Михаила Щиголя. Оно очень интимно, но интимный опыт становится универсальным, а социальную суть происходящего каждый должен определить для себя сам.
Попробую расшифровать эти несколько искусствоведческие положения. Все мы помним экскурсоводов в Третьяковке или Эрмитаже, замененных на Западе, скажем, в Лувре, персональными автокомментаторами на соответствующем языке. Они обрисовывали историческую эпоху, социальную сферу, в которой зарождалось то или иное творение. В сочетании со зрительским восприятием это создавало определенное субъективное отношение к тому или иному произведению искусства. В данном случае я находился в наиболее выгодном положении. Сам художник, внешне и манерой речи очень похожий на Иннокентия Михайловича Смоктуновского, рассказывал о своих картинах.
Через всю «Одесскую серию» проходят два мальчика, братья-близнецы, которых родители каждое лето привозят к морю Один – старший, как может быть старшим близнец, на час, на несколько минут... Но он лидер, он – энергичный, это маленький человек действия. Второй, сам художник, ведомый, впечатлительный, все время оглядывающийся, размышляющий. Дети, со своим внутренним миром, со своим восприятием окружающего, между морем и солнцем... А вокруг них жизнь взрослых, очень далекая от детских ощущений.
Манера художника Михаила Щиголя и состоит в том, что детство подано в золотисто-синих красках моря и солнца, а взрослый мир как бы прорисован по нему черным, карикатурным штрихом. Кажется. на первый взгляд, что кто-то похулиганил и испортил красивую картину, пририсовав лежащих и сидящих на пляже. Но это лишь на первый взгляд. За всем – глубокий философский смысл остановлюсь поподробнее на нескольких сюжетах. Два мальчика на берегу Черного, синего-синего моря... На волнах белый бумажный кораблик – символ мечты, «гриновские алые паруса» путешествий, моря, будущего... А на заднем плане – реальность: грузовой пароход, с клубами черного дыма из трубы... Завершает картину подпись, срисованная с пляжных фото тех лет – «Одесса 1953 г.». Эта деталь – фрагмент, относящий действие к прошлому (картина написана в 1997 году).
Другая работа. Мальчики на пляже строят «воздушные замки» из золотистого песка... Рядом два человека. Один – большой, толстый, с сигаретой в зубах. Второй – тонкий, аскетичный – абстинент (некурящий)... Мы словно видим застывший в глазах ребенка вопрос: «Правда ли, что курить вредно?!»
Помните, как все мы считали волны? Самая большая – девятый вал... Как он огромен, когда тебе всего пять...
Одна из картин связана с трагедией. На раме окна, словно вырезанная ножичком, дата рождения мальчиков – 26 августа 1945 года. В этот день утонула сестра Дора, которая была старше на шесть лет. Она поехала с возлюбленным кататься на лодке. Оба не вернулись...
На следующем полотне мальчики, свесившись через борт лодки, вглядываются в морскую пучину. Что рисует их воображение...
Почему на 13-й Фонтана, где обычно купаются Миша и Витя, где чистое море и такие гладкие валуны, народа всегда немного? А в Аркадии, где сплошной бетон и нелепые белые статуи – «яблоку негде упасть»?! Но и их тянет к людям. И вот в матросских костюмчиках они гуляют по Аркадии, ведя на веревочке, нет, не лошадку, не машинку, а слона. Этот слон связан с образом Джавахарлала Неру, подарившего Советскому Союзу экзотическое животное.
Южное солнце. Кажется, им «залит весь мир» в воображении детей. Но взрослые курортники этого не замечают. Они «режутся в дурака двое на двое»... Мальчишки юга загорают и становятся «шоколадными» сами по себе. Им не понять усилий взрослых, «мучающих» себя на солнце, чтобы, приехав в больший холодные города, похвастаться дня три темнокоричневой кожей...
Такова «Одесская серия» маэстро Михаила Щиголя, умение «видеть там», где для других все кажется простым и прозаичным. В этом искусство большого мастера.
Просматривая альбом, прекрасно изданный в Праге, мы видим сотни картин. Они посвящены разным темам. Знакомство с ними, я надеюсь, дело будущего. А пока спасибо за искусство, за Одессу нашего детства.